Горька участь людей, которые уходят, ничего после себя не оставив - ни наследников, ни добрых дел, ни доброй памяти у ближних. Светла печаль о таких подвижниках культуры, как Лев Шадрин, которых и через сто лет Слободской будет помнить.

Тем, кому посчастливилось у Льва Николаевича учиться или работать с ним, эти вещи объяснять не надо. Но сейчас, в дни прощания, мы хотим всем слобожанам рассказать, каким он был учителем - и каким человеком

Тот случай в «Останкинской»

- Хор - наш дом второй! - говорим мы без всяких прикрас, вспоминая, сколько вечеров провели в этих стенах. А добавьте к этому гастрольные поездки и летний лагерь, когда общение длилось дни напролёт и Лев Николаевич с Лидией Геннадьевной заменяли нам родителей. Сколько памятных событий происходило тогда… Сегодня они вновь и вновь воскресают в памяти, вызванные невосполнимой утратой.

Однажды, когда «Искорки» приехали выступать в Москву, их поселили в гостинице «Останкинской». И там гостиничный администратор призналась хористам перед отъездом - в качестве комплимента:

- А ведь нас предупредили - «приедут невесть откуда, из провинции полсотни школьников». Ну, значит, прощай, спокойная жизнь! Беготня по коридорам, кавардак в номерах, от солидных постояльцев устанешь жалобы выслушивать… День прошёл, второй - персонал в растерянности: «Отчего на этаже тихо - потерялись, что ли, наши дети?» В первый раз таких культурных принимаем.

Не догадались мы тогда ответить, кому хор обязан своей культурой - не показной даже, а внутренней. Да и сами, наверно, в ту пору ещё не осознавали, насколько здесь велика заслуга Льва Николаевича. Недаром говорят, что большое видится на расстоянии.

Мы помним его разным. Помним молодого руководителя-хозяйственника, который, закатав рукава, сам носил кирпичи на крышу нового здания школы, - когда недоставало рабочих рук. И того тонкого ценителя искусства помним, с которым на равных (как давние друзья) общались приезжие знаменитости из Союза композиторов.

Не так был удивителен его пробивной характер, - иначе не работал бы директором, - как удивительна была та последовательность, с которой этот «пробивной потенциал» употреблялся для общего блага. Возникли проблемы у кого-то из выпускников? Нависла угроза закрытия над отделениями школы в Шестаково и в Первомайском? - Всякий раз Лев Николаевич, опережая чью-либо просьбу, первым брался за дело - и начинал выяснять, убеждать, бороться.

Качали головами очевидцы: «Другой бы руководитель с такой хваткой, с таким опытом - уже спроворил бы себе и джип, и загородную виллу. Но Лев Шадрин - он и правда, видимо, на иную стать».

Случалось нам видеть его и обескураженным. Запомнилось, как в очередной раз после хождения «по высоким инстанциям» сидел он, подавшись вперёд и как будто нахохлившись:

- Не удержался я, ребята - ходил сказать такому-то, что нехорошо он поступает. Может, зря это я?.. Так ведь не молчать же, если видишь несправедливость!

Вот чего он не умел, так это играть в политику, - скрывать своё отношение к человеку, говорить не то, что думает… И от этого нередко страдал.

Джаз летним вечером

Гостить дома у Льва Николаевича было обычным делом для его учеников. Здесь сама обстановка - «простая советская» - становилась отличным примером нестяжательства.

Убедившись, что все удобно устроились, он включал свои любимые джазовые пластинки, сам садился рядом с проигрывателем, прикрыв глаза. Тёплый ветер шевелил занавески, закатное солнце играло бликами на стене, играл на своей трубе Чет Бэйкер в заокеанской студии, - а Лев Николаевич, не в силах сдержать восхищение, шёпотом спрашивал гостей:

- …Нет, ну как классно играет - вы слышите?

Эти моменты стоили для нас десятков умных лекций. А вскоре, развеселившись, хозяин «по секрету» рассказывал, что пай-мальчиком вообще-то никогда не был. И в школе, случалось, из-за своей юношеской ветрености мог схлопотать двойку, и в армии сиживал на гауптвахте, когда не мог примириться с несправедливостью «казарменной логики».

Разделив судьбу большинства детей военной поры, рос он сам по себе и был, по сути, уличным ребёнком. Но потом сам себе поставил высочайшую планку - и поднялся до неё, воспитав в себе культурного человека. Как не походил он на тех функционеров (уже тогда набиравших силу), для которых показателем собственной «культурности» был диплом престижного вуза да в придачу - купленное по блату собрание редких книг, что стояли на полке ни разу не раскрытыми!

В любой музыке (и в человеке, и в событии) Лев Николаевич умел различить искренность и фальшь. Оттого не чурался и современного искусства, если только было оно настоящим и делалось от души.

Цельность натуры в человеке всегда видна окружающим. Потому его уважали самые разные люди, от успешных коммерсантов до школьной техслужащей, которой Лев Николаевич старался обеспечить всё же «человеческую» зарплату (да и элементарно - здоровался при встрече, интересовался, хорошо ли идут дела). Был он врагом той элитарности, когда люди культуры обособляются в свой узкий круг избранных, не желая замечать ни чужих проблем, ни своих «некультурных» ближних.

На дорожку

Известно, что хор «Искорки» на месте не сидел, - принимали нас и провинция, и столица, и ставшая сегодня заграницей Прибалтика. Подготовка к таким гастролям всегда начиналась для хористов с «политинформации», в хорошем смысле слова. Первым делом Лев Николаевич рассказывал, чем славен город, в который мы едем. Потом подводил учеников к мысли:

- А наша с вами задача - выступить так, чтобы прославить в краю далёком и Кировскую область, и свой любимый Слободской.

Оттого у хористов даже в мыслях не было - стыдиться своего города и сетовать, что «родились в этой дыре». Перед глазами был пример Льва Николаевича, который жил и работал так, чтобы Слободской не был «дырой»…

Даже в непростые 90-е, когда уверенностью в завтрашнем дне никто не мог похвастаться, Лев Николаевич с супругой не изменили своим традициям. Держа руку на пульсе культурной жизни, они регулярно посещали в Кирове вечера классической музыки. Возвращались всегда в отличном настроении. Рассказывали нам, какой чудесный был концерт. Слушая их отзывы, мы укреплялись во мнении:

- Всё-таки понятие «уровень жизни» упирается не в одни лишь деньги. Чтобы жить достойно, надо прежде всего себя уважать и стремиться к прекрасному. Тогда и мир вокруг изменится.

Как жил Лев Николаевич, так и ушёл - никого не упрекнул на пороге. Сегодня многие вспоминают:

- Ещё в апреле, когда у берёз распускались листья, мы встретили его на улице. Как всегда, был приветлив, на прощанье желал успехов. Если б знать, что новых встреч не будет…

В последний майский день его не стало - поневоле хочется сказать: «Отмаялся». И хочется верить, что в других пределах, недоступных нашему пониманию, он тоже сможет слушать полночное пение соловья или свой любимый джаз, - уже свободный от всех земных тревог.

Этот текст принесли в редакцию выпускники хоровой школы - участники коллектива «Искорки», который от начала своей славной истории стал детищем супругов Шадриных.

Когда возник вопрос, чью фамилию ставить под текстом, повзрослевшие «искорки» заявили: «Здесь дело не в наших фамилиях. Неужели кто-то отказался бы подписаться под этим материалом? В нём должна звучать только одна фамилия - Шадрин». Их пожелание мы выполнили, т.к. согласились: перед нами тот редкий случай, когда анонимность бывает уместна.