Среди слободских коллег - церковных певчих она ещё в прошлом веке была легендой. В последний день марта жительница Слободского Александра Кошурникова отметит свой 91-й День рождения. Как у многих людей её возраста, в доме Александры Петровны хранится тетрадь, где описаны вкратце события её нелёгкой и переменчивой жизни. Перелистаем и мы эти страницы.

- Мой отец Пётр Алексеевич Карпов работал столяром, но ещё был талантливый гармонист и певец. Когда в летний день при открытых окнах, бывало, затянет песню, прохожие на улице останавливались, чтобы её дослушать. Заметили его талант и в церкви ?– пригласили сначала в хор, а со временем благословили также служить псаломщиком.

Мать, Александра Васильевна, хотя и не имела систематического образования, но природным умом была богата – потому и нам постаралась дать хорошее воспитание.

- Старше меня в семье были трое детей: Сергей, Анатолий и Елизавета. Вместе с мамой они приходили в храм, где служил отец. И случилось закономерное: однажды им устроили прослушивание, убедились, что голоса у детей чистые и звонкие – и приняли всех троих в хор.

Однако не чуждались они и светской музыки, особенно старинных народных песен. В доме, помимо гармони (привычной в деревенском обиходе) были ещё шесть инструментов, от балалайки до контрабаса.

- В 1922 году родилась я, а следом за мной?– самый младший брат Павел. Когда мы подросли, сложился настоящий семейный ансамбль. Смотрите сами: у меня был альтовый тембр, у Елизаветы красивое сопрано, у Анатолия тенор, а у Сергея баритон. Павел был слабее нас в пении, зато как владел инструментами – ко всякой песне мог сыграть аккомпанемент!

Таким составом мы часто выступали во дворе для соседей и близких, и нас позвали в художественную самодеятельность при клубе им. Горького.

- С годами власть стала «закручивать гайки», гонения на Церковь усилились. Сергею и Анатолию запретили петь в храме под угрозой увольнения. Однако Анатолий, вопреки всем угрозам, продолжал петь. Не простили ему такой дерзости: уволили и приказали в 24 часа покинуть город.

Судьба привела брата в Мурманск – в северном порту любому работа сыщется. Пускай грязная и тяжёлая, зато в душу никто не лезет. Зная только один способ скрасить свои будни, Анатолий и здесь продолжал петь. Сначала товарищи обратили внимание, а потом и начальство – предложили ему руководить хоровым и струнным кружком, а позже в школе преподавать пение. Так «кружным путём» брат вернулся к главному делу своей жизни!

- Вернусь к своей судьбе: окончив 7 классов, я поступила в педучилище, и в 1940-м пришла работать воспитателем в детский сад № 5. Пережив войну, в 1946-м вышла замуж, а годом позже появилась на свет моя дочь Аля. Она поддержала семейную традицию и стала учительницей пения, преподавала в школе № 14.

Вот только храм теперь стал для меня запретным местом, под страхом потери работы. И всё же меня не оставляла надежда – а может быть, и предчувствие – что на пенсии я снова вернусь на церковный клирос.

- …И вот какой вышел поворот: проработав в детсадах 23 года, я тяжело заболела и в 1963-м была выведена на II группу инвалидности. Долгие годы боролась с болезнью, а когда наконец группу сняли, и я пришла восстанавливаться в детсад, мне дали понять: здоровых воспитателей хватает, в инвалидах (хотя и бывших) нет нужды.

В результате я осталась без работы, а на руках у меня старый да малый – больная мать и дочь-школьница.
Уже и не знала, откуда ждать помощи, но выручила сестра Елизавета (по мужу – Пестова). Она полностью связала жизнь с храмом?– работала бухгалтером в Екатерининском соборе – и потому продолжала петь в церковном хоре. Ей-то кто запретит?

Так я снова, спустя десятки лет, пришла на прослушивание в церковный хор. И регент Михаил Михайлович Суворов сказал: толк из тебя выйдет, оставайся.

- Храм принял меня такой, какая я есть, не упрекая моей немощью. С 1969 по 1988 годы – двадцать лет кряду – я пела в Екатерининском соборе (тогда он был единственным действующим храмом на всю округу).

Не кривя душой, эти годы я называю лучшими в своей жизни. Вспоминаю, как заботился о нас отец Николай Бутюгов – в ту пору совсем ещё молодой настоятель. Как приятно было доверие регента, когда он поручал мне сольное пение и ставил в трио при архиерейской службе. Как много тратили на меня терпения и сил старшие наставницы?– Евгения Ивановна и Лидия Николаевна Емельяновы.

- Странное дело: давно ли в детсаду распрощались со мной без сожаления – а тут, узнав, что пою в церкви, вспомнили. Были и упрёки, и вызовы в горсобес: «Зачем ты заживо себя хоронишь в этом старушечьем болоте? – Не пристало такое советскому человеку. Давай-ка подыщем тебе, Александра, нормальную светскую работу. Тяжело, говоришь, ходить? Да что же мы, с транспортом не договоримся, если понадобится?..»

- Где же вы раньше-то были, доброжелатели? – что ещё могла я сказать.

Было, по-видимому, и давление на друзей, потому что вскоре многие, не объясняя причин, перестали со мной общаться. И так получилось со временем, что храм стал всей моей жизнью.

- Новая и неисправимая беда случилась в 1979-м: после тяжёлой болезни умерла моя дочь Алевтина. На руках у меня осталась маленькая внучка Ирина. Иринин отец создал другую семью и её звал к себе, только она не захотела. Тем более что сама Алевтина у последней черты завещала мне: «Не бросай дочку, воспитай её – ты сможешь».

Но подошло время Ирине идти в школу, и чиновники без особого стеснения стали говорить:

- Годы ваши, Александра Петровна, преклонные, здоровье шаткое, да ещё и церковный работник – какие же вы дадите внучке условия для развития?

- Всерьёз я затревожилась, что не позволят оставить Ирину при себе. Но нашлись добрые люди, которые помогли мне оформить опекунство.

И то ли государство уже начинало поворачиваться к Церкви лицом, то ли внучкины успехи их убедили (постоянно она приносила домой благодарственные письма и грамоты), но от меня отступились – позволили воспитывать Ирину до совершеннолетия.

С удивлением стали мы, певчие, отмечать, что и в храм теперь идут не одни пожилые, но появляется всё больше молодёжи. Как тут не стараться изо всех сил, чтобы, не дай Бог, не испортить их впечатление о церкви?

- Скоро уже четверть века, как я на пенсии. Но друзья из храма и сегодня не забывают. Заглядывают в гости коллеги по хору; заходит отец Николай, чтобы исповедовать и причастить. Оба мы с удовольствием возвращаемся мыслью к тем годам, когда он был совсем молодой настоятель, а меня со всех сторон одолевали невзгоды. Хорошо сказано в 12-м поучении аввы Дорофея:

- …Приятен рассказ о скорби по миновании скорби. Так и на море, когда поднимается буря, то все находящиеся на корабле сетуют; когда же буря пройдёт, то все с радостию, весело рассказывают друг другу о случившемся.

Потому я тоже, несмотря на всё пережитое, с благодарностью вспоминаю 90 минувших лет. Многому они научили меня, на многое открыли глаза, и совсем не случайными кажутся сейчас те «совпадения» и неожиданные перемены, что сопровождают каждого из нас с самого раннего детства до поры круглых юбилеев.

Подготовка текста – Виктор Хардин