Цикл воспоминаний земляков к 90-летию Николая Квакина

(Почётного гражданина г. Слободского, директора меховой фабрики «Белка» в 1969-1988 гг.).

Часы и судьбы мы сверяли по директору

Сегодня о работе под руководством Николая Алексеевича Квакина вспоминает ветеран производства Генриетта Ивановна Казимирова.

Мне было 14 лет, когда в сентябре 1949-го я начала работать на «Белке» в сырейном цехе №20. Сначала пересчитывала поступившие шкурки, после окончания школы ФЗО стала оценщицей полуфабриката, а позднее, когда пришёл опыт, мне доверили оценивать пушнину.

Работала при четырёх директорах – Тубышкине, Данилове, Квакине и Чистоусове, и каждый остался в памяти справедливым и человечным. Но легче всего мне работалось при Н. Квакине.

Мы с мужем (электриком в ремгруппе сырейного цеха №21) жили в доме напротив стадиона. Оба всегда работали в первую смену – с 6 до 15 часов. Часто поутру, посмотрев на часы, я говорила: «Что ж, пора на работу»,  – а муж глядел в окно на улицу Советскую и добавлял:

– Да, пойдём. Вон и директор уже прошёл на фабрику.

Сложив руки за спиной (все помнят его походку), Николай Алексеевич с утра обходил все цеха и отделы, подмечая слабые места. Потому на диспетчерской иного сотрудника ждал и выговор. Но вот что значит справедливая критика – обид не было, подчинённые говорили спокойно:

– Есть такая недоработка, Николай Алексеевич. Разберёмся, сделаем.

Все дорогие меха шли через руки оценщиков – норка и сурок, каракуль и песец, лиса-огнёвка, чернобурка, соболь, куница, ондатра… Правила оценки оговорены Госстандартом; не дай Бог занизишь или завысишь стоимость – накажут по всей строгости закона.

За десятки лет работы с пушниной я так натренировала руку и глаз, что и сегодня без ошибки определяю качество любой шкурки.

Однажды я сортировала каракуль, когда Николай Алексеевич подошёл и наблюдал несколько минут за моей работой. Затем поинтересовался: всё ли хорошо, не нужно ли чего? Я решила воспользоваться случаем:

– Николай Алексеевич, как же так – в нашем доме хотели менять трубы (старые совсем прохудились) – а потом взяли и увезли их на другой адрес…

– Не волнуйся, я поговорю с комендантом и всё выясню.

И правда – вскоре к нашему дому опять привезли трубы и начали ремонт. А директор меня запомнил и спрашивал иногда при встрече:

– Генриетта, ну как у тебя водяные-то дела?

Посвятив 42 года фабрике, потом ещё 20 лет я работала гардеробщицей в городской больнице. В маленьком городе упадок «Белки» не был тайной и очень печалил меня.

Когда Николай Алексеевич занемог, то оказался в нашей больнице. Однажды я протирала окно, когда увидела его медленно идущим по больничному коридору. Директор узнал меня и окликнул невесёлой репликой:

– Генриетта, я ведь с ума схожу из-за того, что на фабрике творится.

В 2002-м его не стало. Гражданская панихида в ДК им. Горького и сегодня у меня перед глазами – море цветов, венков и слёз. Будто с родным человеком мы прощались. Да ведь так и было: многие относились к нему словно к отцу, и в чём могли – старались перенять трудовой опыт и житейскую мудрость директора.

Простые правила, которым он следовал на руководящем посту, не теряют своей актуальности и сегодня: «Обещай только то, что точно можешь сделать. Хуже нет, чем обнадёжить человека, а потом не исполнить обещанного», «За недочёты спрашивай по всей строгости, но никогда не срывай на человеке раздражение без причины»…

Да, получилось так, что при Н. Квакине не только часы, но и свою жизнь мы сверяли по директору.

Информация – Н. Лихачёва, Центр патриотического воспитания им. Булатова
Подготовка публикации – В. Хардин, «Скат-Инфо Плюс»