Кировчанин Алексей Ивакин – достаточно известный уроженец Слободской земли. Это избавляет меня от необходимости писать тут много вводных фраз.

На протяжении 20-и лет он активный участник Поискового движения (поиск и захоронение павших в боях Великой Отечественной, чьи останки с 40-х годов оставались ненайденными).

Начиная с 2005-го, в Москве изданы семь его книг (не только о войне). Кто награждал Алексея именными часами за книгу «Десантура-1942» – это можно узнать из Википедии, поэтому дальше я перейду к свежим новостям.

На дворе хмурился ноябрь, когда Алексей при встрече сообщил, что три предыдущие недели провёл в ЛНР (Луганской народной республике).

– Должно быть, ради написания новой книги? – спросил я.

– От книги не зарекаюсь. Но вообще-то ездил знакомиться с предложенной вакансией. Я ведь психолог по образованию. В штатных военных психологах нуждается сегодня и Народная милиция ЛНР (фактически это силы самообороны республики)…

Заметки, сделанные нами в газетном формате – это не фрагменты будущей книги. Здесь просто два десятка штрихов, которыми мы попытались передать общее впечатление от луганской осени - 2016. Публикую их в таком виде, как записал – от лица Алексея.

По разбитой дороге независимой Луганщины попутная легковушка везёт меня прочь от российской границы. Для поддержания беседы я включаю «кировскую тему № 1»:

– Как посмотрю, дороги у вас не лучше наших – тоже как после войны.

Водитель (годами немного старше меня) согласно кивает, не отводя взгляда от дороги:

– Ага. Летом 2014-го тут серьёзно повоевали. Вот это следы миномётного обстрела. Там дальше будут воронки от «Градов». Сразу увидишь.

Тот неловкий момент, когда хочется хорошенько врезать себе самому за глупость. Пускай она и ненарочная. Через пару минут молчания (и, видимо, каких-то внутренних размышлений) водитель добавляет:

– Когда остановимся на перекур, не сходи никуда с обочины. По всей окрýге мин – как грязи.

Вот так с ходу война объявляет гостю, что она тут совершенно без кавычек.

Воронки и ухабы растягивают время в пути. Успеваем поговорить о многом. Водитель вспоминает, как летом 2014-го отряды ВСУ (украинской армии) шли от Новошахтинска через Красный луч и Антрацит на Лутугино, оставляя после себя «дорогу смерти». Если смотреть по карте, направление и цель кажутся очевидными – планировали полностью обложить ЛНР с востока, чтобы отрезать республику от России.

– …Но шо-то у них не получилось.

Эти небольшие особенности произношения «ш» и «г» – то немногое, что отличает его от жителя вятской глубинки. Вообще же население, архитектура, традиции Луганска – на мой взгляд, сугубо русские.

Дорогу смерти тоже незачем было брать в кавычки. Смертей здесь хватало – и героических, и нелепых. Объезжая очередную воронку, водитель показывает:

– Вот тут на обочине сидела бабуся – продавала проезжающим орехи. Когда вдали загрохотала чужая бронетехника, на все уговоры сховаться от греха подальше она махнула рукой: «Та шо им до меня, не по старухам же пулять ехали, в такую-то даль…» Так вот и ошиблась бабушка, как сапёр – один раз и насовсем.

Наконец я на месте – в расположении 14-го батальона территориальной обороны ЛНР (он же Батальон «Призрак»). Представление командиру и начало знакомства с личным составом. Больше 70-и процентов здесь – местные жители, у которых от прежней жизни остались только воспоминания (дом разрушен, семья погибла).

Оставшиеся 20+ процентов – приезжие добровольцы. Наряду с россиянами в батальоне служат несколько европейцев. География предсказуемая: французы, итальянцы, испанцы. (В этих странах традиционно немалая часть населения придерживается «левацких» взглядов. Поясняя в двух словах – борются за социальное равенство и против разделения людей по национальному признаку).

В последние месяцы в их ряды влились также несколько выходцев из Сирии.

У методичек для военного психолога тот же изъян, что у предвыборных инструкций. Эти методички пишутся всегда «для прошлой войны». Какой будет новая, их составители только догадывались. Современная методичка уделяет много внимания работе с дезертирами и «самострельщиками». А где они в «Призраке»?

Здесь психологу предстоит большая работа в обратном направлении – остужать пыл тех, кому невмоготу сидеть по казармам в условиях Минских соглашений. Особенно сложно его остужать у собеседника, который после обстрела с украинской стороны схоронил детей, жену или других близких. Как строить разговор в этих случаях, методичка умалчивает.

Есть у войн и общие правила, которые остаются неизменными, кажется, ещё со времён античности. Одно из них говорит, что моральный дух подразделения особенно уязвим именно в обороне.

В пору активных боёв дуреть особенно некогда, прожить бы день. Но когда затишье тянется неделями, а потом и месяцами, сдавленная «пружина» обид и стрессов начинает расправляться. Потому погружение бойца в бесконечный круговорот нарядов по кухне, караульной службы, обслуживания техники и т.д. – это не от самодурства командиров, конечно. Примета времени – в казарме доступен вай-фай (беспроводной интернет).

В расположении батальона сухой закон не только объявлен, но и соблюдается. В это сложно поверить тем, кто бывал в «горячих точках» прежних десятилетий. Но объяснение предельно простое: здесь нет служащих по контракту и по призыву, – только добровольцы. Тот, кто встал в строй по собственному желанию и за идею, изначально больше заряжен на дисциплину.

По соседству неспешно течёт гражданская жизнь. Продуктовые магазины в окрýге закрываются в 18.00 или раньше (как у нас в советские времена). В 23.00 наступает комендантский час. По факту сейчас, поздней осенью, улицы пустеют ещё раньше – как только сгущаются сумерки. Потому что вариант наскочить в потёмках на мину, оставленную диверсантом – это дисциплинирующий фактор ещё почище комендантского часа.

При мне в продуктовом павильоне закупаются трое местных жителей. Все берут не помногу: на пару дней хлеба, колбасы и нехитрой бакалеи. Когда помещение пустеет, продавщица охотно отвечает на мой вопрос:

– …Конечно, у кого-то и денег в обрез. Но вообще даже люди с деньгами сейчас не видят смысла сильно закупаться про запас. Если завтра объявят эвакуацию, пудовый мешок на себе не утащишь. А если снаряд попадёт в дом? А если самого накроет? Тоже ведь запасы коту под хвост…

Чем ближе к фронту, тем проще правила и яснее цели. Иногда я спрашиваю себя: не этой ли простоты нам недостаёт и в мирных буднях?

Подготовка публикации – Виктор Хардин