Для внуков и правнуков Галина Михайловна – пример жизнелюбия: в свои 77 лет пишет стихи, следит за модой и даже болеет за российских спортсменов, когда идёт ответственный матч. А недавно она окончила компьютерные курсы и завела личную страничку в интернете, чтобы общаться с близкими из других городов. Когда училась печатать на клавиатуре, внуки предложили: «Напиши свои воспоминания о военной поре, ведь сколько всего ты нам рассказывала». Так появились на свет эти очерки. Их автор – Галина Михайловна Шмакова (в девичестве Ушакова) – сегодня живёт в Слободском, но детство провела в деревне Колодкины, что на пути из Слободского в Шестаково. Там и происходят события её рассказа.

Отца призвали осенью 1941-го. Сначала он проходил военную подготовку в Кирове, и перед отправкой на фронт попросил разрешения – сходить домой на денёк. За день прошагал шестьдесят километров, чтобы ещё раз увидеться с нами!

Маме в ту пору было 30 лет, и было нас у мамы пятеро детей – старшему брату 9 лет, а младшей сестре 9 месяцев.
Мне шёл четвёртый год, и удивительное дело – это последний вечер с отцом детская память сохранила. Помню большой самовар на столе и глиняную чашку с солёными огурцами. Их аромат разносился по всему дому. Я и сейчас его слышу, когда показывают фильм о войне, и там жители освобождённых деревень выходят с угощением к советским солдатам.

Утром мы проводили отца. Тропинка вела через поле; мама шла рядом с отцом, и о чём-то они говорили. Мы, детвора, семенили следом. Дошли до речушки под названием Грибиха. Здесь папа поцеловал всех детей, и мы повернули домой, а мама пошла проводить дальше. Не знали и не думали в тот утренний час, что расстаёмся с папой навсегда.

Летом детей от месяца до семи лет принимал местный детсад. Воспитатель и няня скрутят пелёнку, туго перевяжут, наденут сверху платок и рисуют углём глаза – такими были наши куклы.

Вместе с няней мы полоскали в реке пелёнки самых младших ребят, находя удовольствие даже в этом занятии. А какой вкусной казалась детсадовская еда – каша на молоке, домашняя лапша и особенно гороховый суп со сметаной…

Одно омрачало мою радость – помнила каждую минуту, что оба брата и старшая сестра Ава, уже выросшие из детсадовских лет, сидят дома голодные. Но пришла зима и всех уравняла.

Война научила есть всякую зелень: пестики, цветки клевера, кисленку, «дудки», липовый лист. Опухали от такой пищи, но и отказаться от неё нельзя – пропадёшь. А уж как не благодарить свой вятский лес за грибы, которые мы сушили мешками и солили кадками.

Огород у нас был совсем немал – 40 соток, и всё же при шести голодных ртах выращенной картошки не хватало на всю зиму. До весны доживали одни очистки, которые мы бережно хранили как посадочный материал: если только появится на таком очистке росточек – вырастут и новые клубни.

В ход шла и мороженая подгнившая картошка, которую по современным меркам – только выкинуть. А между тем, из неё получаются самые вкусные лепёшки.

Корова, которую мы держали, давала мало молока. После дойки, как водится, ставим мы пятеро свои крэжки на стол рядком, и мама наливает поровну – когда выйдет по полкружки на каждого, а порой ещё и меньше. Тогда мама начнёт доливать нам из своей кружки, но тут уж мы просим со слезами: «Оставь себе! Если ты от голода надорвёшься, кто нас защитит?»

Однажды днём заглянули соседи по какой-то надобности, увидели нас голодных и говорят: «Ступайте-ка просить милостыню – всё ведь лучше, чем умрёте с голоду вместе с мамой». Мама в тот час работала на ферме, а мы с сестрой Авой были скоры на подъём: тут же взяли холщовые сумки, с которыми ходили в школу, и потопали в соседнюю деревню побираться.

Народ оказался жалостливый – сами жили тяжело, а всё же делились последним: одни подадут картошки, другие лепёшку из травы или кусочек хлеба. Дошли до Александры Мозгуновой, а она зовёт:

– Ой, миленькие, заходите в избу.

Мы сели у Александры Васильевны на лавку и болтаем ногами – малы ещё, до пола не достаём. Она отрезала большую горбушку от каравая и вдруг заплакала. Показывает на стену, а там фотографии двух её сыновей и мужа, и уже никого нет в живых – на всех получена похоронка.

Домой мы с сестрой вернулись радостные – у обеих сумки тяжелеют от еды. Поставили на стол большое решето, которым просеивают муку, и выложили туда все куски. Ждём маму с работы – до её прихода даже крошки не съели. Мама пришла и вскрикнула: «Что это?» Мы рассказали всё как есть. Тогда она, сев к столу, отодвинула решето от себя:

– Вам дали – вы и ешьте.

Тут у нас опять глаза на мокром месте: ведь не о себе думали, когда побирались, а только и было стремления – маме помочь.

Был случай: пришли из сельсовета к нам домой, хотели забрать меня с двумя сёстрами в детдом («А мальчики пусть остаются помощниками по хозяйству»). Но мама воспротивилась:

– Пускай помирать будем, да все вместе. Никуда не отдам детей!

Посмотрели гости в её глаза и махнули руками: поступай как знаешь.

Начался мой первый учебный год, а с ним новые испытания: в чём ходить в школу? Одежды на пятерых не хватало, да и какая была одежда – худая телогрейка, худые валенки, «заплата заплату держит». Валенки до того стары, что непонятно – какой был их первоначальный цвет.

На наше счастье, школа находилась близко, а учёба шла в две смены. И мы наловчились: кто отучился в первую, скорее бежал домой и отдавал тёплое сестре или брату, которым сегодня ко второй. Так хорошо мы наладили этот обмен, что никто не опаздывал на урок.

Но даже такая скудная жизнь не истребила в нас подросткового задора – в свой черёд мы были и октябрятами, и пионерами, участвуя в самых разных мероприятиях.

Наш дом был двухкомнатный «пятистенок». Протопить такой непросто, и для экономии мама стала приглашать квартирантов – приезжих учителей или ветеринаров с семьями… Потом сельпо арендовало комнату под сапожную мастерскую, и вскоре мои братья устроились туда учениками. Выучились всему – шили новую обувь, ремонтировали старую. Старались не зря: когда впоследствии ту мастерскую закрыли, из ближних деревень пошли с заказами уже напрямую к братьям. О деньгах речи не было: платили обычно продуктами – хлеб, зерно, да и тот же картофель… Надо было видеть радость братьев: сами сыты и семью содержат!

Закончился учебный год, но летние каникулы не означали отдыха – началась полевая страда, где мы делали всё посильное, от прополки зерновых до сенокоса. С восхода и до позднего вечера продолжалась эта работа, а наш обычный полевой обед, захваченный из дома, составляли грездок (пучок) лука да пол-литра молока, – хлеб оставался редким кушаньем.

Этот сезон мы завершали уже в сентябре, когда после уроков при любой погоде шли копать картошку на колхозном поле. Интерес был простой: набравшему десять вёдер одиннадцатое отдавали домой. Это значило – ещё один день сытой жизни, а нам ли не знать цену такому дню.

Мне было 9 лет, когда за мной закрепили лошадь Машку, чтобы возить сено в зарод. Однажды случилась неприятность: по пути с работы домой Машку облепили пчёлы, и та понесла во весь опор. Тут я за считанные минуты дважды была на волосок от гибели: сначала едва удержалась, чтобы не упасть с лошади, а потом Бог надоумил – в последний момент пригнулась перед воротами, когда Машка метнулась в них на всём скаку. Расшиби я голову о перекладину ворот – вряд ли сидела бы сейчас здесь и писала эти слова.

После войны мама не раз говорила: «Пускай знавали голод и холод, а всё же мы счастливые – от бомбёжки по углам не прятались и артиллерийской канонады не слыхали. А главное, все дети остались живы». Одно война забрала безвозвратно – папа не вернулся с фронта.

В мирное время Галина Михайловна связала судьбу с меховой фабрикой «Белка». Здесь она работала нормировщиком и несла немалую общественную нагрузку. Вырастив дочь и сына, сегодня Г. Шмакова радуется продолжению семейной линии – у неё четыре внука и четыре правнука. При случае она говорит каждому (кому лично, кому через интернет):

– Уж хорошо бы ваша жизнь сложилась мирно и счастливо, – хватит с вас и того, что наслушались моих рассказов про тыловое лихо. Верится мне, что этих напастей я пережила с запасом – и за себя, и за вас, ребята.

Подготовка публикации – Владислав Никонов
Текст и фото предоставлены Антонидой Дресвянниковой