Едва начав этот разговор, мы сошлись во мнении, что время для выводов ещё не пришло – позади один судебный процесс, однако предстоит новый (после подачи апелляции).

Но когда через час наш разговор подходил к концу, мы сошлись во мнении снова – что рассказать эту историю читателю всё-таки стоит. Пусть земляки как минимум знают, отчего главный фигурант (житель села Ильинского Сергей Курдюмов) оказался в суде в качестве ответчика, и отчего теперь сам намерен судиться…

Спор, кстати, возник из-за хозпостроек. Толщина бумаг, накопившихся за год по этому делу, уже такая, что из них тоже можно сложить небольшую постройку. Впрочем, каждый раз, когда слушаю про очередной хозяйственный спор, я вижу примерно такую же кипу. Наверно, поэтому из числа простых граждан сегодня мало кто решается спорить с инстанциями. Сергей Курдюмов решился. Не будем сейчас гадать: это из-за его боевого характера, или просто от безвыходности положения. В любом случае, историю стоит выслушать, – а я подтверждаю, что слова рассказчика опираются на документы.

Лето началось с пожара

– Долгие 40 лет наша семья владела четырьмя секциями в ряду хозпостроек, стоявших в Ильинском на улице Набережной. Здесь наряду с овощной ямой мы оборудовали помещения, где содержался скот. И поскольку я люблю вести дела всерьёз, то по согласованию с ЖКХ и электросетями подвёл сюда водопровод и электричество. Вода поступала в автоматические поилки для скота, который выпивал по 500 литров в сутки. Электричество, помимо всего остального, приводило в действие доильный аппарат и небольшую мельницу.

Когда 1 июня 2014 года хозпостройки загорелись, мы с супругой успели спасти весь скот (девять голов, включая двух новотельных коров и двух суточных телят). Спасибо односельчанам – если бы не их помощь, потерь поголовья было бы не миновать.

На улице животные не остались – их увели на летнюю базу. Есть у нас такая в деревне Малые Касьяны, что в 3-х километрах от Ильинского по лесной дороге. Здесь коровы с потомством и раньше проводили каждый тёплый сезон.

Пускай в пожаре пропало немало имущества (если уж не говорить о повреждённых стенах), но в будущее я смотрел с надеждой и даже уверенностью:

– Всё лето ещё впереди, а терпения мне не занимать – надо браться за восстановление хозпостроек.

С формулировкой: «повреждение»

– Эти слова – что постройки именно «повреждены» – тоже не с потолка взяты. Данный факт заверили пожарные (ОНД) в своей справке, выданной через 10 дней после пожара. Оттого и крепка была уверенность, что восстановление наших 4-х секций – как говорится, дело техники. Ведь это не новое строительство, которое требует совсем другого объёма согласований. Так я рассуждал, когда 16 июня 2014 года подал в администрацию сельского поселения заявление – с просьбой разрешить восстановление своих построек. О дальнейших событиях расскажу коротко по хронологии:

8 июля 2014. Не получив письменного ответа в администрации поселения, иду в районную администрацию с той же просьбой. Получаю письмо: «Ваше обращение рассмотрят на комиссии по правилам землепользования и застройки 19 августа».

19 августа 2014. Прихожу на комиссию, однако заседание не проводится.

3 сентября 2014. Проходит заседание межмуниципальной комиссии, по итогам которого мне разъясняют: «Ваши хозпостройки находились в зоне Ж-2, где строительство хозпостроек не предусмотрено…»

Разночтение в одно слово стало основой для спора, который длится уже год: инстанции уверены, что я «строю», тогда как я, изучив закон, укрепился во мнении, что «восстанавливаю» повреждённый объект. А когда укрепился – действительно восстановил. Но уже с пониманием, что ответные действия властей не заставят себя ждать.

Тем временем – проверка

– И точно: в начале ноября 2014-го администрация поселения проводит «внеплановую проверку соблюдения земельного законодательства». Меня привлекают к ответственности «за использование земельного участка без правоустанавливающих документов». Дальше снова по хронологии, чтобы было понятней:

21 ноября 2014. Прихожу в администрацию поселения с заявлением – прошу заключить договор аренды земельного участка под моей хозпостройкой.

3 декабря 2014. Получаю из администрации поселения ответ, что с таким заявлением мне надо идти в администрацию района.

5 декабря 2014. Приходу в администрацию района. Постановка вопроса прежняя: ходатайствую об аренде земельного участка под хозпостройкой.

30 декабря 2014. Получаю из администрации района ответ, что 15 декабря моё заявление рассмотрено на межведомственной комиссии по предоставлению земельных участков. К ответу приложен бланк заявления о предоставлении участка.

26 января 2015. Направляю в администрацию района заполненный бланк и схему расположения участка.

19 марта 2015 года. Получаю из администрации района ответ с уже знакомой формулировкой: участок не могут предоставить, т.к. он расположен в зоне Ж-2, где нельзя содержать и эксплуатировать хозпостройки.

В этом ответе мне рекомендовано обратиться снова в администрацию поселения – с просьбой изменить Правила землепользования и застройки поселения, где проговорена упомянутая зона Ж-2.

– Параллельно, кстати, в декабре 2014-го я обратился в суд, не согласившись, что меня привлекли к ответственности «за использование участка без правоустанавливающих документов». И суд отменил постановление, по которому я был привлечён (с формулировкой – «ввиду малозначительности»).

Пошёл ли я в администрацию поселения с ходатайством об изменении Правил землепользования? Пошёл, конечно. Но прежде чем рассказать об очередном витке «бумажного» спора, вернусь на минуту к тому, о чём больше всего болела душа – к зимовке скота.

Зима. На два фронта

– Поскольку мои восстановленные постройки оставались, по мнению инстанций, вне закона – я оставил их стоять без использования, чтобы не быть обвинённым в «правовом нигилизме». Скот остался зимовать в Малых Касьянах, где я по возможности утеплил и обезопасил помещения для зимовки. Сложнее было с уходом: чтобы в 7.30 прийти на работу (я преподаю ОБЖ в местной школе), надо было встать в 3 часа утра и преодолеть три километра слякотной или обледеневшей дороги, – а после сильных снегопадов она становилась попросту непроходимой.

Второе такое же путешествие предстояло нам с домочадцами вечером. А наряду с этими заботами – хожу по инстанциям, вникаю в законы и постановления, изучаю судебную практику… вот как нескучно прошла эта зима.

Не раз, объясняя свою позицию в очередном кабинете, я говорил собеседнику:

– …А давайте на минуту представим, что события 1 июня 2014-го развивались немного иначе: нам с пожарными удалось отстоять свой угол хозпостроек, и он не погорел. Тогда ведь я и сегодня пользовался бы им на прежних основаниях, невзирая даже на упомянутую зону Ж-2?

– Тогда да, конечно, пользовались бы, – отвечает чиновник или слуга закона.

– Так неужели, – спрашиваю, – моя вина в том, что не удалось в тот злополучный день быстрей потушить пламя?

Отвечают: «Не дело это, Сергей Геннадьевич – вести хозяйственный спор в условном наклонении, «если бы да кабы». Что стряслось, с тем и надо разбираться…»

2015. Суд обязал

– Доскажу теперь события весны и лета 2015-го:

27 марта. Ходатайствую перед администрацией поселения об изменении Правил землепользования и застройки – чтобы арендовать участок под хозпостройками.

21 апреля. Получаю ответ: моё заявление очередным витком передано на уровень районной администрации – снова на комиссию по правилам землепользования и застройки.

Здесь же сообщается, что администрация поселения обратилась к районной с просьбой «дать рекомендации для правильного ответа заявителю».

Апрель. Администрация поселения выходит в суд с иском о сносе «самовольно возведённой постройки».

15 июня. Суд первой инстанции выносит решение о сносе за мой счёт.

Сегодня. Готовлюсь подавать апелляцию в областной суд.

Мои вопросы напоследок

– Сергей Геннадьевич, я вот что не могу понять: почему сегодня на селе такая редкость – своя корова? Ведь выгода от неё вроде бы немалая, особенно с учётом подорожания магазинской «молучки».

– Не буду, подобно старикам, жаловаться, что «народ обленился» и прочее. Знаю, что есть на селе и толковые люди, которые не боятся работы. Но одно дело – огород, где любую работу можно сделать сейчас, а можно и отложить на завтра…

Другое дело – скот. Если завёл его, придётся забыть про выходные и отпуска. Да и больничным листом перед коровой не помашешь – пускай сам еле стоишь на ногах, а кормить и доить её всё равно надо каждый день. Многих ли сегодня устроит такая жизнь?

Добавлю: в прадедовские времена держать скот было легче благодаря большим семьям – если сам занемог, есть кого послать на замену. Вот наглядный пример, как одна проблема вытекает из другой – хозяйственная из демографической!

– Признаюсь, я думал услышать другое – мне не раз жаловались на административные препоны, которыми обложен скотовод-частник (главным образом – в части сдачи молока и мяса)…

– Скажу, что если разводишь скот всерьёз и системно, то со временем во всём можно разобраться – где какие справки брать, сколько печатей ставить и т.д. Пожалуй, это вопрос привычки.

Но вот как быть с такими нештатными ситуациями, как моя? Горько думать, что, на мои мытарства глядя, сейчас другие энтузиасты по соседству махнут рукой:

– Даром мне не сдались эти коровы, с такими-то последствиями.

– Чем займётесь, если в областном суде не отстоите своей постройки?

– На диван с пивом точно не залягу – сидеть без работы я не умею. Будут другие начинания.

– Слушаю Вас, и всё приходит на ум история 10-летней давности в Штатах, где фермер Марвин Химейер в одиночку противостоял заводу, банку, полиции, чиновникам… короче, всем инстанциям, когда завод в своей претензии на расширение решил отнять его участок земли. Но там дело кончилось очень печально: чтобы донести свою правду до общества, Химейер сначала на бульдозере разнёс офисы своих врагов, а потом пустил в себя пулю.

– Наверно, здесь я повторю лишь то, о чём сегодня говорится на самых высоких уровнях в нашей стране: надеюсь, что у России всё-таки другой путь и другие реалии, и здесь человеку не обязательно пускать в себя пулю, чтобы его услышали и поняли.

Я нацелен на другое – на тяжёлую работу ради лучшей жизни, своей и ближних. Почему в России это бывает так сложно  – вопрос риторический. То, что сегодня я могу высказаться и быть услышанным – уже неплохо.

Подготовка публикации – Виктор Хардин