Высланный из Эстонии еврейский юноша, который стал в России известным композитором… Одни говорят, что судьба Гарри Цыпукова стала счастливым исключением на фоне тысяч трагических. Но многие уверены, что своим творчеством он подтвердил закономерность: «Красоту какой угодно земли острее почувствует тот, кто увидел её глазами странника».

Повода для спора здесь нет, ведь две этих правды не противоречат друг другу. Зато есть повод вспомнить его необычную биографию – 19 октября Гарри Ниссоновичу исполнилось бы 90.

Был 1940-й год, когда в результате предвоенных дипломатических манёвров Эстония стала советской. Гарри с семьёй жил в ту пору в Таллинне, – но в 1941-м, уже незадолго до войны, новая власть выслала их на Вятку. Первые месяцы на чужой стороне обернулись для семьи скитаниями – от лесной Кайской стороны до Советского района с его карьерными разработками. Прошло два года, прежде чем счастливая случайность привела Гарри к дверям ДК им. Горького в Слободском.

То было лихое время даже для коренных жителей Вятки, а каково приходилось в эту пору переселенцам – трудно себе представить: они имели при себе минимум вещей и поначалу совсем не знали языка.

Вот и Гарри ещё говорил на ломаном русском, когда интересовался, не найдётся ли для него в Доме культуры какой-нибудь работы. А получил одновременно и работу, и жильё! – его с семьёй поселили на первое время здесь же, в маленькой гримёрке. Так и вышло, что в здании ДК проходила почти вся жизнь нового работника. Днём – машинист сцены, ночами – истопник и сторож, в минуты отдыха он перебирал кнопки старого баяна, чтобы отогнать печальные мысли.

С лёгкой руки директора Гарри вышел на сцену, когда в один из танцевальных вечеров выяснилось, что некому играть «между пластинками». (Кроме собственно смены пластинок, патефон старой конструкции требовалось ещё завести, да и крутить его беспрерывно было нельзя).

Одно смущало Гарри, когда он услышал предложение директора:

– Вы знаете, я ведь пока выучил только один фокстрот, и ещё танго… и два вальса.
– Вот и отлично. Как доиграешь второй вальс, начинай снова фокстрот! – ободрил его директор.

Остаётся только предполагать, во что бы вылились талант и упорство Гарри, останься он жить в Эстонии. Но на чужой стороне произошло удивительное: через 8 лет Гарри напишет свою первую песню для народного хора, а потом и десять, и двести песен – прославляющих Вятку и Слободской так, что поначалу слушатели были убеждены: песню написал коренной житель этих мест.

И люди станут слушать эти песни на огромных пространствах – от московского Кремля до средиземноморского Кипра (куда их увёз хор колхоза «Искра» Котельничского района).

Об этом знало не так уж много земляков, но мир увлечений Гарри Цыпукова музыкой не ограничивался, – хотя позже он освоит ещё несколько музыкальных инструментов, от кларнета до фортепьяно. Но кроме этого были также: владение несколькими языками, включая эстонский и немецкий, рыбалка и охота, фото- и видеосъёмка, шахматы…

Однако главным делом жизни оставались песня и народный хор «Белки», который Г. Цыпуков создавал с конца 40-х. По всем 13-и цехам фабрики ходил он днями и вечерами, подбирая голоса для будущего коллектива, – а его основой стал хор скорняжного цеха.

В разговоре со сверстниками мне нет необходимости уточнять, какими были масштабы хорового движения в Слободском в послевоенные десятилетия. Но молодёжь может этого и не знать, – а ведь в лучшие времена свой хор, численностью от 50 до 200 человек, был у каждого цеха «Белки».

И в других организациях занимались свои самодеятельные хоры. Причём некоторыми тоже руководил Гарри Ниссонович –  под его опекой были хор общества слепых и автоколонны, милиции и торга, а также колхоза «Родина».

Для полноты картины ещё добавлю, что несколько лет подряд в период отпусков Г Цыпуков работал музыкальным руководителем в пионерлагере «Меховщик». Теперь этот лагерь известен под другим именем – «Белочка», но и сегодня у него остаётся прежний гимн, сочинённый Гарри Ниссоновичем.

Работники лагеря, вставая задолго до подъёма ребят, часто видели его уже бодрствующим – Г. Цыпуков гулял по окраине лагерной территории. Должно быть, эти часы, когда звуков природы ещё ничто не заглушало, вдохновляли композитора на новые сочинения.

Много было памятных выступлений: например, в 1963-м народный ансамбль песни и пляски слободских меховщиков выступил на сцене Кремлёвского театра. Но как тут к случаю не вспомнить и этот эпизод конца 80-х. Хор двух поколений ДК им. Горького, очень активно выступавший в тот период перед трудовыми коллективами и ветеранами, был поощрён турпоездкой в Москву.

И однажды, ожидая неподалёку от пристани запаздывающий автобус, они решили спеть прямо на столичной улице (благо баян был у Гарри Ниссоновича под рукой). Можете себе представить изумление случайной публики – среди них были и работники порта, и туристы. Слова «флэшмоб» тогда ещё не было в обиходе, но именно так выглядел этот спонтанный концерт! И поскольку администрация турбюро тоже про него узнала, то предложила хору вступить перед отдыхающими снова – уже «в плановом режиме». И хор выступил.

– Вот что значит родиться и жить в настоящей российской глубинке,  – нередко говорил растроганный слушатель, впервые знакомясь с творчеством Гарри Цыпукова. А узнав биографию автора, ещё не раз восклицал: «Да неужели такое возможно?»

Вспоминая эти моменты – одновременно курьёзные и поучительные – хочется напоследок пожелать землякам: так бы и нам сблизиться с малой родиной, как это сделал 70 лет назад переселенец из далёкой Прибалтики.

На основе рассказа В. Шишаевой

Подготовка текста – В. Никонов