–Ведь это моя однополчанка! Мы вместе служили в составе 1575 ЗАП! – сказала Раиса Воробьёва, прочитав в «Скате» от 10 февраля рассказ о фронтовых буднях Галины Титовой. А мы добавим, что и судьбы у них схожие.

Хотя если б не война, они бы даже не узнали о существовании друг друга, - ведь жили в разных районах. И после Победы их пути снова разошлись, – обе вернулись в родные деревни. Но потом, по прошествии времени, обе переехали в Слободской,  – каждая по своим обстоятельствам. И теперь живут в одном микрорайоне. Сегодня, вслед за однополчанкой, Р. Воробьёва рассказывает свою историю.

Знакомство на вокзале

- Наша семья жила в Сенькинцах, неподалёку от села Ильинского. Среди нас, шестерых детишек, самым образованным был старший брат Коля, отучившийся 7 классов. Мне после окончания 4 классов пришлось работать в колхозе. С 11 лет я косила, жала серпом, и вообще женскую полевую работу знала до мелочей.

Колю ещё до войны призвали в армию. Он служил на Дальнем Востоке, да там и остался жить (даже работал впоследствии секретарём райисполкома). Свою повестку я получила в октябре 1943-го. Ещё когда в Кирове нас размещали по вагонам, познакомилась с Галей Титовой из Халтуринского района, и так получилось – вместе мы прослужили до победного мая 1945-го.

Стрелять учились «по картинкам»

- В нашем 1575-м зенитно-артиллерийском полку я служила в пятой батарее. На орудии была «вторым номером», т.е. заряжающей. Кстати, стрелять из орудий нас учили исключительно по книгам, теоретически. И потом сразу – добро пожаловать на огневую точку. А мы ещё совсем «зелёные», ни разу не обстрелянные. Оттого по первости бывало всякое.

Одна кировчанка, по фамилии Медянцева, при первом налёте от испуга юркнула обратно в землянку, а при втором спрятала голову в ЗИП (ящик из-под снарядов). Только на третий раз, переборов страх, она наравне со всеми участвовала в бою. Зато, справившись с этим начальным страхом, отслужили мы честно: ни один не дезертировал.

На гауптвахту, правда, попадали некоторые отчаянные головы. Только уж не за трусость – наоборот, за дерзость излишнюю, за нарушение дисциплины. А «губа» представляла собой яму, в которой стояла лавочка. Ремень, погоны снимут и садят бойца туда – подумать сутки-двое о своём неправильном поведении.

Воронежские верёвочки

- Поначалу, за неимением другой формы, нам выдали большие мужские гимнастёрки. Приходилось обрезать их по низу, чтобы не «утонуть» в такой одежде. А когда привезли к нам пополнение – парней из Воронежа – почти все они, бедняги, были в лаптях.

Но служба шла, снабжение налаживалось – дождались и мы женских гимнастёрок, и ребята-сослуживцы обулись в сапоги. Уточню, что деревенская привычка дала о себе знать: не могли мы выкинуть никакой малости, если только она могла сгодиться в хозяйстве. Потому и через несколько месяцев на верёвочках от тех воронежских лаптей мы сушили бельё после стирки.

Враг на горе

- От украинской Полтавы до венгерского Будапешта прошёл наш 1575-й ЗАП, охраняя небо то над своими мостами, то над союзническими аэродромами. В одних случаях наши позиции отделяло от передовой несколько километров. В других – мы следовали прямо за наступающими частями. Так было и при освобождении Будапешта (конец зимы 1945-го),  - его мы видели своими глазами. Враг засел на возвышенности, а наши бойцы атаковали снизу. Как тяжело им тут пришлось, словами не передать… Но уже моральный перевес явно был у нас: все понимали, что окончательная победа не за горами.

От беды до улыбки

- …А молодость и на войне брала своё. В минуты затишья, стоит гармонисту взять гармошку, как тут же все выходили петь и плясать. Даже комбат Николай Ильич не считал зазорным присоединиться к нашему весёлому кругу.

Общая беда сближает, оттого меж собой мы жили мирно. И если уж подшучивали друг над другом, так не со зла, а чтоб как-то разнообразить служебную рутину. Допустим, была у нас однополчанка Люба Чеботарёва – ростика небольшого, но с выдающейся грудью. Однажды, достирывая в спешке бельё, обронила она свой большой бюстгальтер. А солдат из другого подразделения, найдя его, по размеру догадался, чья потеря. И удумал же – набил тот бюстгальтер песком, нацепил на себя и ходит - спрашивает встречных будто бы в недоумении: «Кто что потерял?» Пускай глупость, а всё ж улыбнёшься, и как будто легче на душе.

Другой маршрут

- Моя фронтовая любовь, старшина Александр Гришенков, был русский, а родом из башкирского Сивая. Казалось бы, суровость военных буден не должна оставить в душе даже уголка для нежных чувств. Оттого и сейчас без слёз не вспомнить, как ухаживал Саша за мной, заботился и подарки дарил.

Когда война кончилась, он стал уговаривать: «Пока нас оставили дослуживать, поезжай и живи у моей матери, тем более она акушерка» (я к той поре уже носила ребёнка под сердцем). По молодому упрямству, или уж судьбой так было предрешено, только я поступила иначе: отправилась первым делом к себе домой. Тем более мама, узнав, что жду ребёнка, ругать меня не стала, – напротив, торопила с возвращением.

Приехав домой, я вернулась к прежней колхозной работе, а в январе 1946-го родила сына Бориса. И так всё сложилось одно к другому, что больше с Сашей мы никогда не увиделись, хотя и переписывались какое-то время…
А шесть лет назад не стало Сашиного наследника: довелось мне пережить  своего старшего сына.

Годы и невзгоды

- В 1947-м я неожиданно для себя стала председателем. Мужиков-то недостача, а бабы в большинстве малограмотные, вот я со своими четырьмя классами (да ещё с военным опытом) и оказалась «ценным специалистом». После года председательства вернулась обратно к полевой работе, бригадиром.

30 сентября 1957 года в деревне случился большой пожар. Загорелся и наш дом. Главное, сына я вынесла из огня. Имущество сгорело подчистую. Опять всё наживала сначала, с чашки и ложки.

Вышла потом замуж, да не сказать, чтоб удачно. Хотя родила в этом браке двойню – дочь Зою и сына Валентина. А в 1965-м году моя младшая сестра Тамара трагически погибла. Осталась у неё маленькая дочка, моя племянница. Тогда, переехав со своими детьми в Слободской, я оформила над племянницей опекунство. А через некоторое время сошлась с мужем погибшей сестры, Николаем. Заботливый и порядочный был человек; пройдя с ним по жизни 34 года, до сих пор жалею, отчего недолго он пожил? Уже девятый год, как нет его на свете.

В Слободском я работала на фанерном комбинате. Оттуда вышла на пенсию.

Не путайте лихо с войной

- И в прежние годы, - вспоминает Раиса Петровна, - военные фильмы я старалась не смотреть: одно расстройство, как начнёшь вспоминать о войне. А сейчас и вовсе телевизор не смотрю – голову кружит от мельтешения. Но один фильм запал мне в душу: «А зори здесь тихие…». Эпизоды там такие, будто с нашей службы списаны.

Ещё года три назад в День Победы я ходила на площадь и на братские могилы. Сейчас здоровье уже не позволяет: и глаза, и ноги ослабли. Поэтому праздную дома. Собирается вся немаленькая родня, ведь у меня 8 внуков и 6 правнуков. И с фанерного комбината приходят с поздравлениями и подарками. За праздничным столом спою любимые песни - «Огонёк», «В лесу прифронтовом», «Катюшу»…

Напоследок Раиса Петровна заключает, как вывод из всего рассказанного:

- В отличие от кого-то другого, я и в мирной жизни повидала немало лиха. Зато уж на опыте поняла: страшнее войны ничего нет. И не дай Бог никому оказаться в этом пекле.

Информация, фото - Н. Лихачёва,
Центр патриотического воспитания им. Г. Булатова