Может показаться удивительным, что в свой 91 год, потеряв зрение, Нина Егоровна Черепанова всё-таки сохраняет приветливость и жизнелюбие.

Впрочем, что может испугать её, пережившую испытания военной поры – тяжёлую мужскую работу на морозе впроголодь, по колено в снегу или по пояс в воде?..

Три класса, три войны

Моя малая родина – деревня Алёшино в Белохолуницком районе, где папа работал в колхозе бригадиром (окончив три школьных класса, он был самым грамотным в нашей округе).

Три войны довелось ему пройти – финскую, Великую Отечественную и японскую. Я была в семье старшим ребёнком, следом за мной на свет появились пять братьев, из которых двое доныне живы.

Работа и сон в секретном цехе

В 16 лет благодаря жившей в Слободском родственнице я поступила в школу ФЗУ при фабрике «Белка». Мальчиков в нашем потоке было совсем мало, однако среди них учился сам Николай Квакин – будущий директор «Белки».

Мы отучились всего четыре месяца – и тут началась война. Когда на фабрике появился секретный цех (работающий для нужд военных лётчиков), меня направили туда. В цехе шили шлемофоны, перчатки с крагами и другую спецодежду для авиаторов – включая специальные меховые носки.

Рабочий график нашего цеха был – восемь часов через восемь. Нередко прямо здесь, в цехе, я и засыпала от смены до смены: усталость накапливалась такая, что никакой окружающий шум не мог мне помешать, зато сна доставалось больше, – ведь не было траты времени на дорогу до дома и обратно.

Получая по карточкам хлебный паёк (несколько сотен граммов), я умудрялась ещё разделить его, чтобы поделиться с братьями. Обманывая голод, немало и всякой травы мы собрали на еду в те годы, – включая сорную лебеду.

Совсем худо пришлось, когда хозяйка дома, где мы снимали в Слободском квартиру, продала этот дом. Найти себе другой угол оказалось непросто, и какое-то время мы со своими небольшими пожитками ночевали в окрестных дворах.

Я хотела пойти на фронт радисткой, но ответ начальства был категоричный: «Ты уже готовый специалист, который нужен тылу».

Заветные «кубы»

Холод и голод стали нашими постоянными спутниками, когда меня вместе с другой фабричной молодёжью отправили на лесозаготовки – котельная «Белки» работала на дровах.

Кормили здесь только утром и вечером – обеда не было. Однако меховая фабрика не забывала про свой «лесной цех», иногда присылая нам дополнительный паёк (консервы и картошку, а ещё американское сало, которое шло в СССР в рамках союзнической помощи).

«Лесная командировка» длилась у нас по 4 месяца. Работали парами, орудуя лучковой пилой. Сами рубили сучья на поваленных деревьях. Норма выработки была – 6 кубометров в день с каждой пары.

Очищенный от сучьев ствол распиливали строго в размер – отрезками по полтора метра. Из них складывали поленницу. Складывать было велено «без просветов», а проверяющий-десятник был суров: если увидит большие просветы – вмиг развалит поленницу и заставить складывать «снова да ладóм».

Когда внешний вид поленницы наконец устраивал десятника, он обмерял кладку. У кого 6-кубовая норма оказывалась перевыполненной, те получали дополнительные 200 граммов хлеба (а если хлебный запас весь вышел, то порцию киселя из овсяной мякины).

«С багром – работа женская»

Весной фабрика получала дрова и другим путём: по разлившимся рекам дровяные плоты сплавляли из лесистой глуши – с севера Слободской земли.

В этой сезонной вахте обязанности мужских и женских бригад были чётко разделены. Мужская работа была в верховьях – собирать плоты и спускать их в реку Летку. Мы, женщины, дежурили с баграми внизу по течению, при впадении Летки в Вятку. Здесь нашей задачей было направлять плоты и вести их к слободскому берегу.

Когда, бывало, плот застрянет на затопленном прибрежном логу – ничего не оставалось, как идти в воду и багром выволакивать его обратно в течение. Тут барахтаешься немалое время по пояс в воде, а как плот пойдёт вниз по реке – не зевай, беги следом, чтобы запрыгнуть и проделать на нём оставшийся путь до города.

Притом одеты мы были, сообразно сезону и своим задачам, в толстые стежёные штаны, которые набирали в себя воду словно губка.

После таких приключений к концу смены вся одежда на нас промокала. Хорошо, если за ночь успеет высохнуть,  – так для этого ещё нужно отыскать свободный угол на печке. А если с печкой не изловчился, то и наденешь на себя мокрое поутру. Когда я вернулась домой со сплава, от подобных «процедур» мои ноги были сплошь покрыты коростами.

Неизменное напутствие

Весть о Победе отозвалась несказанной радостью в нашем краю, но житейские тяготы отступили не в одночасье. Ещё год мирной жизни прошёл, прежде чем отменили распределение хлеба по карточкам. Да и после этой отмены случалось нам выстаивать длинные очереди за хлебом – иногда по полдня. (Хлебный магазин в Слободском в ту пору был один, в скруглённом углу здания, которое смотрит на площадь Революции с перекрёстка улиц Советской и Вятской).

Со своим будущим мужем – тоже участником войны – я познакомилась у кинотеатра «Аврора». В 1948-м вышла замуж, когда мне было 23 года. И даже нося под сердцем первого ребёнка, ещё успела поработать в цеху по прежнему военному графику – восемь часов через восемь.

В 1949-м демобилизовался со службы папа. Привёз мне в подарок очень удобные и красивые сапожки собственного изготовления, в которых я потом с удовольствием ходила на танцы. Рассказал нам необычную историю своей 9-летней службы: мол, лежал в госпитале с ранением, полученным в авиароте. И здесь в разговоре обмолвился, что знает сапожное дело.

После этого его военные будни приняли совсем другой оборот: папе выделили угол c необходимым инструментарием и велели шить сапоги для офицеров. «Потому-то,  – говорил отец, – и задержался я в армии: каждому командиру хотелось получить пару сапог моей работы».

40 лет своей трудовой жизни я отдала меховой фабрике «Белка», работая с самыми дорогими видами меха.

Три дочери, четыре внука и пять правнуков – моё продолжение на этой Земле. Уже несколько лет я живу в потёмках (годы и недуги отняли зрение). Но с заботой и вниманием близких не нахожу причин, чтобы отчаиваться. Главная моя мысль и напутствие остаются неизменными все эти 70 лет: «Хуже войны нет напасти, и никому не пожелаю пережить той тяготы, которая досталась нашему поколению».

Подготовка публикации –
О. Корзюкова, Центр патриотического воспитания им. Булатова
Владислав Никонов